Поэты военной поры: Ольга Берггольц

Я говорю за всех, кто здесь погиб.
В моих строках глухие их шаги,
их вечное и жаркое дыханье.
Я говорю за всех, кто здесь живет,
Кто проходил огонь, и смерть, и лед,
я говорю как плоть твоя, народ,
по праву разделенного страданья…

Ольга Берггольц – ленинградская Мадонна, так ее называли в годы Великой Отечественной войны. Для многих ленинградцев в страшные годы блокады она стала поэтессой, олицетворяющей стойкость Ленинграда. Тысячи горожан собирались возле репродукторов для того, чтобы услышать ее стихи, вселяющие надежду на солнце, которое обязательно прорвется сквозь сгустившиеся тучи, голод и холод.

Три с половиной года ее чистый голос, наполненный удивительной энергией, практически ежедневно звучал в эфире. Поразительные выступления Берггольц имели такую силу, что враги внесли ее в список советских людей, которые должны быть расстреляны сразу после взятия Ленинграда.

Родилась она 16 мая 1910 года в семье врача. Окончила филологический факультет Ленинградского университета. Работала журналисткой. Вышла замуж за поэта Бориса Корнилова, но недолгим было женское счастье. В 1938 году он был расстелен. Его имя долго было под запретом, но до наших времен сохранилась его «Песня о встречном» («Нас утро встречает прохладой…»), а реабилитирован он был только в 1957 году. Беда не приходит одна, и в ночь с 13 на 14 декабря 1938 года пришли и за ней. Ольге было предъявлено обвинение в контрреволюционной деятельности и подготовки убийства Жданова. Статья была расстрельной, обвинение - ложным . В 1939 году в ее невиновности все-таки разобрались, но попала она в тюрьму на большом сроке беременности, невыносимые условия, допросы с пристрастием привели к тому, что ребенок родился мертвым. Говорят, что выйти из тюрьмы ей помог Александр Фадеев, а после пытался наладить ее новую жизнь новый супруг Николай Молчанов. Но надежда на счастье перечеркнула война.

Мы предчувствовали полыханье

этого трагического дня.

Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье.

Родина! Возьми их у меня!

Николай Молчанов ушел на фронт и не вернулся.

Ольга не могла сидеть без дела, она готова была помогать чем может и уже в первые дни войны пришла в Ленинградское отделение Союза писателей. Ее направили в распоряжение литературно-драматической редакции Ленинградского радио. Именно здесь она обрела известность.

Каждый день строго по графику она приходила в студию, и в эфир летели ожидаемые блокадниками слова: «Внимание! Говорит Ленинград! Слушай нас, родная страна. У микрофона поэтесса Ольга Берггольц».

Именно она успокаивала и вдохновляла, отогревала души и сердца людей. Как сестра и мать, требовала быть сильнее страха смерти: живи, борись, побеждай. Каждый слушать воспринимал как личное обращение такие строчки: «Что может враг? Разрушить и убить. И только-то. А я могу любить…».

…Я буду сегодня с тобой говорить,
товарищ и друг мой ленинградец,
о свете, который над нами горит,
о нашей последней отраде.

Товарищ, нам горькие выпали дни,
грозят небывалые беды,
но мы не забыты с тобой, не одни, —
и это уже победа.

В таких стихах, как «Разговор с соседкой», поэмы «Памяти защитников», «Твой путь», сборники «Ленинградская тетрадь», «Ленинград» - судьба города, раздумья о героизме, верности и любви.

Ольга Берггольц умерла в Ленинград 13 ноября 1975 года. Ее талант бесспорно огромен. Стихотворения, поэмы заставляют пережить целый спектр чувств.

«Никто не забыт и ничто не забыто» - именно ей принадлежит эта знаменитая фраза и эту мысль она пронесла через все свое творчество. Все сдержанно и достоверно.

А разве можно написать о войне правдивее и лучше тех кто ощутил на себе все тяготы того времени.

Я никогда героем не была.
Не жаждала ни славы, ни награды.
Дыша одним дыханьем с Ленинградом,
я не геройствовала, а жила.

И не хвалюсь я тем, что в дни блокады
не изменяла радости земной,
что, как роса, сияла эта радость,
угрюмо озаренная войной.

И если чем-нибудь могу гордиться,
то, как и все друзья мои вокруг,
горжусь, что до сих пор могу трудиться,
не складывая ослабевших рук.
Горжусь, что в эти дни, как никогда,
мы знали вдохновение труда.

В грязи, во мраке, в голоде, в печали,
где смерть, как тень, тащилась по пятам,
такими мы счастливыми бывали,
такой свободой бурною дышали,
что внуки позавидовали б нам.